Страшно, когда на Украине ночью тихо
Их отличает... Нет, на улице их не отличишь от вятских. Разве что взгляд - впитывающий. Вбирающий окружающее и соотносящийся с чем-то глубоким внутри. Они не примеряют вятскую действительность на себя. Они себя примеряют к Вятке: не помешаем ли, не потревожим? И еще. Они улыбаются в ответ.
Новый вятский дом украинских беженцев
Семья Эсауловых - мама Людмила и ее дети Леонид и Светлана, беженцы из Луганска, сегодня в Кирове обрели новый кров. Целый этаж деревянного двухэтажного домика, целых две комнаты. Целых! Без разбитых от взрывов бомб и снарядов стекол в окнах, без щербин от снайперских пуль. И посреди настоящей, а не предгрозовой тишины. Не под рвущим перепонки ревом бомбардировщика, а под убаюкивающими ветвями сосен.
Семью беженцев с обстреливаемого ежедневно украинского юго-востока, откуда поступают невыдуманные фронтовые сводки людских потерь и порушенных зданий, приняла у себя база отдыха «Юг».
... Мы едем с ними в белом микроавтобусе. Юрий Басманов, владелец «Юга» и член комитета «За русскую весну в Кировской области», везет нас на свою базу. Вот, показывает, лишь миновали Порошино, тут у нас своя вятская Рублевка. Пассажиры переглядываются непонимающе. Тогда я им перевожу: участки, говорю, типа садово-огородные тут у жителей Кирова. Петрушку с картошкой выращивают, если не лень, а больше просто живут. Или все заодно успевают. Разве у вас там, на Украине, нет своих дачных участков?
Как же... Есть, отвечают, но подобных домов да заборов в камне или железе нет. В последнее время у народа начали появляться подобные хоромы. А у нас, говорит Людмила Викторовна, есть небольшой деревянный домик с землей. Капусту выращиваем, лук, смородина есть, а яблони не растут - с водой плохо. Из-за гула и тряски машины на закончившейся вдруг спокойной дороге не разобрал ответ: то ли близко грунтовые воды поступают, то ли, наоборот, глубоко до них. А переспросить не успел - Юрий пошел расписывать природные вятские особенности. «У нас тут ведрами землянику еще недавно собирали, она и сейчас еще есть. Грибов можете насобирать...» - «А черника растет? Есть черника?!» - чуть не в голос вопрос.
Лишь позднее понял такой интерес у гостей к этой лесной фиолетовой ягодке. Все трое Эсауловых - инвалиды по зрению. У всех третья группа. А черника, это уж все знают, очень полезная для глаз ягодка. «Есть, есть в наших лесах эта ягодка», - поспешил успокоить Юрий.
«Начинают бомбить, мы бежим в дальнюю комнату»
Эсауловы жили в 5-этажке, три комнаты в обычной советской «хрущевке». За главу семьи - Людмила Викторовна, участковый врач, разведена. «Я только-только получила новый участок. Еще и ознакомиться не успела, как направили в отпуск, до 22 июля он у меня должен был быть. А 15 июня - нападение на погранзаставу. Три остановки до нее от нас. Это первое, что было...»
А потом начались бомбежки несколько раз за день, воздушные тревоги, гул, дрожь домов, звон стекол, дым, страх и боль. «Первая бомба, - рассказывает уже Леонид, - попала в здание обладминистрации. - Самолет специально так «выцелил», чтобы попасть в середину здания. Попал во второй и третий этажи. Рядом сквер, детская площадка... Убило министра здравоохранения и совершенно случайно оказавшихся у здания еще семерых человек», - 27-летний парень смотрит в себя, его ресницы подрагивают. Умолкает. Кулаки сжимает. Вновь: «У меня друг, он живет... жил в Каменнобродском районе, там постоянные обстрелы. Я ему говорю, перебирайся к нам».
В общем, как раз в четвертый или пятый за день пролетел бомбардировщик низко над домом Эсауловых;, как снайперская пуля пробила соседский балкон, как в очередной раз бросились в дальнюю комнату, подальше от окон, при черт-те какой по счету бомбежке («А бомбоубежищ-то нет»), как грохот обстрелов далекого аэропорта оказался вдруг рядом в ночи, как в городе начали спешно освобождать больницы под раненых, и быстро все медучреждения ими стали заполняться, так мама сказала: «Уезжаем!». А прошло-то всего два дня с той атаки на погранзаставу. Всего ... Целых два дня войны.
Им повезло. Им очень повезло. В 11 вечера случайно в Интернете они купили билеты на свободные места в поезде. «Мы спешно ночью собрали какие-то две сумки с одеждой, побросали туда какие-то консервы. Утром 17-го июня были на железнодорожном вокзале. А там ступить некуда. Вся площадь перед станцией, сам вокзал - битком. Я не знаю, как подойти к кассе. Вы бы видели лица людей! - пытается донести увиденное Людмила Эсаулова. - А мне ведь только получить уже купленные в Интернете билеты. Поезд уже отходит... «Люди, пустите!» Не знаю, как и получилось...»
Сейчас уже поезда из Луганска не ходят. Закрыт из-за обстрелов вокзал, разбомблены многие административные здания, вовсе мирные цирк и даже стадион «Авангард» разрушены...
«В Кирове, узнав, кто мы такие, нам подарили кепку»
«Это удивительно, какие добрые и открытые оказались в Кирове люди! - Эсауловы говорят без всякого притворства. - У нас там беременной места не уступят в автобусе. Да ладно, что о том... А здесь... На рынке женщина торговала овощами. Спросила, кто мы? И тут же отдала нам лук, еще что-то... Джинсы вон на Леониде со скидкой половинной, кепку подарили ему. А город какой уютный и тихий... Кошек бродячих не видно, собак озлобленных. В тени, правда, холодно...».
В Киров семья Эсауловых (а прибыли они вчетвером) устроилась на первых порах у дальней родственницы бабушки, мамы Людмилы. Тут у Нины Сергеевны и нашлась подруга детства. К ней (так вдруг вышло), тоже уже за 80 лет женщине, судьба и направила. А больше Эсауловым в России обратиться было не к кому. И попали в точку. «Та женщина оказалась очень активной и любознательной, - улыбается Людмила. - Она в курсе происходящего вокруг, живая очень. Она и подсказала, что есть на Комсомольской такой комитет».
Кировский комитет «За русскую весну», признают Эсауловы, нашли не сразу, поплутали в домах. Это сейчас на нем и вывеска большая, и местные жители, благодаря СМИ, прознали, могут дорогу легко показать, где тут помогают. А тогда... А тогда возникла нужда в деньгах. Оказалось, что украинские гривны банки на Вятке за денежки не признают.
«Заходим в комитет, а нас встречают двое молодых парней. Хорошо встречают, приветливо, внимательно слушают. Парни - Леша и Максим - и нашли, в конце концов, единственное место в городе, где можно обменять украинские гривны», - вспоминают беженцы.
Местом этим явился центральный офис Сбербанка. И банкиры на Вятке с беженцами обошлись по-честному. Курс «один к трем» так и меняли, а не как в Москве, где пересадку делали, за 10 гривен в обмен вручали лишь по 15 рублей.
Еще в комитете дали одежду, что-то из продуктов. Но главное - попробовали помочь с работой. Но сначала - с документами.
«А Россия Луганскую Республику признала?»
Беженцы Эсауловы уже приняли нелепую данность, что политики, начав войну, не называют ее таковою. Нет войны - не от чего бежать. А раз так, то ты просто ушел, уехал. Оттуда, где убивают. В другое место, где не бомбят. И все.
Потому в Российской миграционной службе им и дали лишь карточки временного пребывания. Сроком на 3 месяца.
Но и тут вятские общественники готовы были выручить. Татьяна Темерешева, член «русско-весеннего» вятского комитета, сказала корреспонденту «Репортера», что подыскали два места работы для главы семьи - в одной из городских поликлиник и колледже. Только Эсауловым больше приглянулась Зуевка. Людмиле очень понравился тамошний главврач. И городок. Зуевское начальство решает вопрос и с жильем. Сложно, но ищут. Надеются, что и миграционная служба даст-таки разрешение на работу. Чтоб по закону.
В понедельник, 28 июля, в Киров приехала жена Леонида. Светлана задержалась по делам - она родом из другого города. Добиралась разными путями по двум странам. «Мне бы попасть на прием в миграционную вместе с родными 31 июля, - как о счастье мечтает она. - Чтобы просто вместе. Тогда не так страшно. Там, на Украине, я в страхе просыпалась ночью, если не стреляли, не бомбили. Здесь другая тишина. Добрая. Защищающая. Но все равно. Только вместе».
И совсем за российское полное счастье семья Эсауловых посчитает возможность получить работу для всех. Мама, как врач, востребована. Правда, к советскому диплому медика надо ныне иметь и сертификат: «В России же, например, страховая медицина, чего на Украине нет. Поэтому надо сдать соответствующий экзамен». Зато с трудоустройством на Вятке преподавателя украинского языка и литературы - проблема. Хотя переводчик, надеется Светлана, где-то и нужен.
А у Леонида, человека с двумя дипломами «вышки» - соцработника и маркетолога, пожалуй, хуже всех дела со зрением (мама Лени помогла в сумраке машины найти руку приветствующего его человека, чтобы обменяться крепким рукопожатием). «Но я бы мог в службе социальной защиты стать мостиком между беженцами и госучреждением, да и вообще, мне уже легче у вас, чем только что приехавшим», - предполагает Леонид.
Еще, решаются, наконец, признаться Эсауловы, виновато почему-то улыбаясь: «Нам бы получить пособие по инвалидности. Но мы понимаем, что пока российские органы свяжутся с украинским...», - продолжать предложение, повисшее в воздухе, было бессмысленно. Все всё понимают.
... Мы старательно избегаем говорить о войне. О правых и виноватых. Беженцы молча читают в Интернете сводки ЛНР о погибших, сколько и чего разрушено.
Мы стоим под соснами российской турбазы, смотрим на спокойную рыженькую кошку с веселым сереньким котенком. «У нас там остался кот-сибиряк Филя. Семь лет с ним рядом». Я не смотрю в сторону мамы Эсауловой... Чтобы не будить лишний раз запрятанную прямо в сердце боль. Боль потери. И боль большой луганско-украинской надежды: «Реально, конечно, все на родине плохо. Все разбомблено, взорвано. Все вздорожало. Нет работы. Не знаю, продержится ли Луганская Республика хотя бы до зимы, но очень надеюсь, что мы скоро вернемся в родной дом».
И был такой вопрос от украинской мамы: «Скажите, а Россия нашу Республику официально признала?»
Вместо ответа
Не скажу за всю Россию. Скажу про россиян. Одного из них. В день, когда шел разговор с украинскими беженцами, пришло СМС: «Нужна помощь! Очень! В Ростовской области в поселке Каменск-Шахтинский в больнице лежит ополченец (имя, фамилия). Его родственники в Кирове. У него черепно-мозговая, раздроблено бедро и поврежден позвоночник. Подскажите, как можно отправить его к хирургу в областную ростовскую больницу?»
Вскоре пришло новое сообщение: русские парни, вятские уроженцы - ныне ростовчане, пригнали в Каменск-Шахтинский реанимационный автомобиль из Ростова-на-Дону.
И еще одно: кировчане из Международной полицейской ассоциации готовы принять до 40 беженцев на своей спортивно-туристической базе в селе Великорецком.
