«Метро 2035. Клетка»: «Миля» и «Побег из Шоушенка» в атмосфере русского постапа
- Игорь, Ирина, поздравляю с грядущим выходом «Клетки». Очень скоро его уже можно будет приобрести в магазинах, а пока немного поговорим о создании романа. А начнем, пожалуй, издалека: как каждый из вас попал в серию «Метро 2033-2035» Дмитрия Глуховского? С чего началось знакомство с серией и собственное творчество в ней?
ИВ: - Когда в 10-м году я примеривался к проекту, то выбирал между несколькими вариантами сюжета. Какой в итоге победил - вы уже знаете. Мне очень понравились предыдущие романы. Вселенский хаос, мир, больше не пригодный для обитания – этакая пищащая ровная линия на поцарапанном экране кардиографа, подключенного к обезображенному трупу человечества. Я по натуре оптимист и не знал, чем меня может заинтересовать мир радиоактивного, постапокалиптического хаоса, в котором человеку и осталось-то только, что отправиться на обед какой-нибудь народившейся твари.
Пока не прочитал «Метро 2033». Яркий, страшный, абсолютно оригинальный дебют, на четвертой странице которого я подумал - вот это был бы фильм!
В одном из интервью Дмитрий как-то сказал, что его сделал интернет. Признаюсь, усмехнулся: «Ну да – один шанс из миллиона». Работая в кино, не понаслышке знаю цену тем усилиям, которые порой приходится прикладывать, чтобы реализовать свое творчество – потом и кровью, отчаянно вгрызаясь в глотки многочисленным конкурентам.
И, как видите, все-таки решил рискнуть.
В названии серии для меня самым важным является одно слово - «Вселенная». От него веет будоражащим ароматом масштабности и приключений. Дмитрий усиленно призывает расширять границы литературного мира, который с каждой книгой становится все убедительнее. И я, читая других авторов серии, неожиданно понял, что до безумия хочу в этом участвовать.
ИБ: - В «Метро» в качестве автора я попала из спортивного интереса. Так сложилось, что в один прекрасный момент главным редактором серии стал мой муж. Вскоре он начал компоновать сборники, куда набирались рассказы с конкурса. Причем конкурс был анонимным: редактор читал тексты, не зная имен авторов. Я подумала: «А собственно?» Написала рассказ, с ухмылкой отправила и — попала в сборник. Потом объявили еще конкурс. На этот раз я сразу сказала мужу, что буду играть. И потом ухмылялись уже мы оба: муж про себя прикидывал, какой рассказ мой, а я про себя гадала, что именно выстрелит. Вот это был азарт! В итоге выстрелили все три текста: в сборник вошли и «Венерина мухоловка», и «Красное на черном», и «Тютерс», написанный в соавторстве с Игорем Вардунасом.
- Чем привлекла именно эта серия, учитывая ваш опыт публикации и в других межавторских проектах?
ИВ: - Новизна. Карта метро как уменьшенная модель нашего мира и общества. Интересно. В то время такого в среде отечественной фантастики еще не было. Как писателя – возможность расширить пространство истории и самой «Вселенной». Вырваться из подземки на страшную и чужую волю. Мне дали добро, так как Глуховский сам неровно дышит к подлодкам, да и вообще любит авантюры и эксперименты. Ну и завертелось. На моем счету достаточно боевиков и приключенческих историй, хотя я по своей натуре склонен скорее к вещам, подобным роману «Куда приводят мечты» Мэтисона. Мне захотелось, наконец, сделать что-то спокойное, вдумчивое, созерцательное. По-своему страшное. Но в то же время не лишенное саспенса и драматической кульминации.
ИБ: - Муж, работая с авторами, рекомендовал мне некоторые тексты. Таким образом я познакомилась с книгами Шимуна Врочека, Андрея Дьякова, Сергея Кузнецова, Андрея Ерпылева, Дмитрия Манасыпова, Шамиля Алтамирова, Сурена Цормудяна, Руслана Мельникова, Андрея Гребенщикова, Юрия Уленгова... Ну и самого Дмитрия Глуховского, разумеется. Над некоторыми книгами серии я работала в качестве редактора, и в конце концов мне стало любопытно: как оно там, «по ту сторону баррикад»? Да и тема постапа тогда мне была интересна.
- В соавторстве работают очень по-разному. Кто-то пишет по очереди, кто-то сюжетными линиями, а как работали вы?
ИВ: - У меня большой опыт работы в команде после «Хроноса». Также я «соавторил» в малой прозе с Ирой – мы написали рассказ «Тютерс» в один из сборников. Работать в команде мне комфортно, движешься всяко быстрее, чем сольно, есть, с кем обсудить, сразу получить оценку, «поперестреливаться» впечатлениями. Многие сразу открещиваются или потом жалуются, что больше в такой эксперимент ни ногой. А мне комфортно. С Ирой же «Тютерс» - наша первая совместная работа, да еще в малой форме. Мне рассказ очень нравится.
ИБ: - У нас с Игорем обкатанный на «Тютерсе» «перекрестный метод». Один пишет кусок, шлет второму. Второй правит и что-нибудь дописывает, отсылает назад. Ну и далее по кругу. На этот раз, если честно, Игорь в основном работал номером один, а я - вторым. Но всегда можно было переговорить, что-то скорректировать, поделиться любыми идеями, даже самыми бредовыми. Перевернуть все с ног на голову, в конце концов! С Игорем, реально, здорово работать.
- Что послужило отправной точкой для идеи «Клетки»? Как родилась идея?
ИВ: - Роман про обитателей постъядерной тюрьмы я задумывал еще до «Ледяного плена». Хотелось камерный психологический триллер в замкнутом помещении. Сильно навеяно Кинговскими «Милей» и, конечно же, «Шоушенком». Колония «Белый лебедь» - красиво звучит и одновременно страшно – то, что надо. «Когда ты свободен, но весь мир тюрьма». Первой идеей, когда я прочитал роман Глуховского, а потом несколько книг из серии, была… вовсе даже не подлодка. А как раз тюрьма. Где-то в Калининграде, где полно заброшенных немецких бункеров и туннелей. Но локация не суть важна. Мне стало интересно, что будет с людьми, чудом выжившими в глобальной Катастрофе и сидящими в тюрьме. О чем мечтает любой заключенный? О свободе. А что делать, если бежать некуда? Когда ты свободен, но весь мир — тюрьма?
Страшно.
Тогда, в 2010-м, я прекрасно понимал, что подобное не потяну. Были идеи, наброски, но... Детали, тонкости. Особенности и пластика фени. Характеры и черты людей, мало того, что сидящих пожизненно, да еще и спустя двадцать лет после Войны, когда жизни-то вокруг и нет уже. Точнее, есть, но иная. Да и зелен я был еще для таких тем. Как говорится, женилка не выросла.
Про «Ивана Грозного» как-то сразу сложилось, и я увлекся. Жюль Верн, приключения, все дела. Пойти вразрез, против канона, запертого в метротуннелях разрушенных мегаполисов… И вдруг получилось! Глуховский в восторге. Тюрьма отошла на второй план. Но со временем я понял, что мое любимое утверждение «чтобы что-то написать, нужно что-то прожить» абсолютно правдиво. Понимание приходит с опытом.
ИБ: - Так получилось, что лет в 15 моими настольными книгами стали учебники — по криминалистике, судмедэкспертизе, уголовному праву... Ну и ворох самого разного криминального научпопа. Это было очень увлекательно. Очень. Потом появились другие интересы и занятия, и все стихло. Но когда много-много лет спустя Игорь поделился мыслью о книге про не-свободу, в моей голове что-то ностальгически щелкнуло и заурчало в стиле «Дубинушки»: «Подер-рнем! Повж-ж-жухнем!» Привиделся дышащий безумием туман, новенькая бензопила в татуированных руках, аккуратный гараж и расчетливая неотвратимая месть. Да, эта идея пришлась мне по сердцу. И, как говорится, понеслось (местами, правда, поползло, и тем не менее).
- Как проходила работа над романом? Сколько времени заняла, были ли курьезные случаи во время создания книги?
ИВ: - Я очень придирчив к тексту, слогу, динамике всего повествования. Стараюсь работать над каждым новым произведением, как будто после ничего больше не напишу. Всегда накапливается куча черновиков в виде блокнотов, самоклеек, салфеток и прочих вспомогалочек, как я их называю. Когда история выходит в свет, она мне уже не принадлежит. Конечно, иногда открывая книгу, вздохнешь – а вот тут все-таки надо было еще подкрутить или здесь поменять реплику – но от этого никуда не деться. Переделывать и шлифовать можно годами (что я очень, кстати, люблю и чем страдаю), но у издательства всегда свои планы на твой труд, и с этим нужно считаться.
Это был самый большой синопсис на моей памяти, он и сам по себе тянул на неплохой рассказ. Предопоготовка и мозговой штурм были просто чумовые. Мы накидывали друг другу идеи, валили все в кучу а потом начинали систематизировать, выстраивая сюжет и выкидывая то или наоборот, возвращая это.
В процессе сошел с дистанции Игорь Осипов, за чьи поистине бесценные советы, консультации и особенно наброски событий первого дня глазами начальника колонии — низкий поклон. Ира тоже то «слетала» по рабочим причинам, то вновь возвращалась. Какое-то время я вообще писал один. Заколдованный роман. Даром что мой тринадцатый.
ИБ: - Роман писался долго, чего скрывать. Многое за это время произошло, кое-что вообще из колеи выбивало надолго. Но идея, как песня – не задушишь, не убьешь.
- Есть ли у персонажей романа реальные прототипы?
ИВ: - По большому счету и по множеству понятных причин – нет. Как водится, в тюрьме шуткуют, что все «невиновны». Но о Геннадии Болотове, давно ставшем зэком по кличке Болт, этого не скажешь. Он виновен. Вынужденно. Наказав убийц своей семьи и получив пожизненное в самой страшной колонии утраченной российской действительности. О чем мечтает любой заключенный? Конечно – о воле. Но что делать, когда спустя двадцать два года по окончании Последней войны, уничтожившей человечество, бежать некуда. Когда ты свободен, но весь мир – тюрьма. Или все-таки нет… Есть отсылка к «Тексту» Глуховского – в «Белом лебеде» сидел его главный герой Илья Горюнов.
ИБ: - В целом нет. Отдельные черты оттуда, отсюда…
- «Клетка» - это составная часть цикла «Атлантическая одиссея» или самостоятельный роман? Можно ли его читать отдельно от других книг цикла?
ИВ: - Самостоятельный. Без продолжения. У него открытый финал.
Но есть рассказ «Здесь был Митч». Он про заграницу, приключения двух американцев, которых ссадили в Майами герои «Атлантической одиссеи» и которые по логике проекта должны были столкнуться с героями кубинского автора Хосе Мигеля. Но не случилось.
- В «Метро» есть нюанс, связанный с согласование синопсиса романа с куратором серии, в то время как в некоторых других межавторских проектах, типа «Сталкера», его нет. Как вы считаете, не связывает ли это автору руки дополнительно, кроме собственно сеттинга мира Вселенной? Ведь, по сути, поговорка «шаг влево, шаг вправо — расстрел» может быть применима и к этой ситуации, или нет?
ИВ: - Это было неизбежно. Когда на стадии обкатки сюжета появилась Антарктика и был проложен маршрут, мы столкнулись с тем, что героям на их пути надо что-то видеть. Не сидеть же им в трюмах всю дорогу – это было бы неинтересно. Так я получил грандиозную фору от Дмитрия, какой до сих пор не выпадало ни одному автору проекта. Тут есть и Африка, и Антарктика, и Чили, и Фарерские острова, и Копенгаген, и Гавана с Майами – настоящая постапокалиптическая Одиссея. Было интересно посмотреть, что стало с миром на чужих берегах. Расширить пространство «Вселенной метро». Глуховскому это понравилось, хоть мне все-таки(а по большому счету это было и не нужно) и не разрешили описывать конкретные метрополитены, чтобы оставить творческое пространство для авторов других стран. Тут уж пришлось изворачиваться.
ИБ: - Знаете, весь мир в целом жил, живет и будет жить по тем или иным законам: уголовным, гражданским, по законам физики... В этой серии сложилось так.
- Какие книги и фильмы вдохновляли лично вас при написании «Клетки»? Откуда черпали информацию о жизни за решеткой, учитывая, что роман про тюрьму?
ИВ: - Когда я в 13 лет (помню, папа еще на кассетном видеомагнитофоне включал) посмотрел «Побег из Шоушенка» Дарабонта, это произвело некий отвал башки. До самого просмотра понравилось название. Что такое есть Шоушенк и почему из него нужно бежать? И посмотрев картину, которую до сих пор многие рейтинговые сайты о кинематографе считают лучшей, несмотря на то, что не обласкана «Оскарами» (плевать, в наши времена это уже не показатель), — написал свой первый опус. Конечно же, не про тюрьму, но в тот момент та история пробудила во мне глубочайший отклик.
Меня всегда вдохновляла… не то чтобы надежда, а сила воли людей, которые, находясь в тяжелейшей, безвыходной ситуации, обнаруживают в себе мужество противостоять. Нет, не системе, — а собственному страху и одиночеству. Это очень важно.
Никто ведь особо не вдумывался, что Энди Дюфрейн (у Кинга, кстати, Дюфресн, но изменили для мягкости) прополз в трубе реку дерьма. А нам всю нашу жизнь приходится через нее грести. Через реку дерьма, чтобы получить свободу и счастье.
С «Клеткой» помогали различные книги по схожей тематике, как художественные, так и документальные, рассказы людей, работавших (и в одном случае даже сидевших!) в колониях, как врач Игорь Осипов, например. Его профессиональные наблюдения и взгляд «изнутри» не сравнятся ни с какими книгами. Иногда доводилось слышать такие вещи, которые и нарочно придумаешь – никто не поверит. Волосы дыбом вставали. Но все-таки мы писали не ради жути и чернухи, стараясь вывернуть все на читателя. Наша история немного о другом, хоть и тюремная атрибутика с эстетикой, естественно, никуда не делись.
ИБ: - В интернете есть много информации по уголовной тематике, много сайтов, созданных в помощь родным и близким заключенных, много документальных фильмов. Целые бездны горя и надежды.
- А какие книги и авторов в целом предпочитаете? Назовите, пожалуйста, свой личный ТОП-3 новинок, с которыми непременно стоит ознакомиться нашим читателям.
ИВ: - Касательно чтения я всеяден. Люблю и фантастику, и детективы, и приключения. Отлично заходят исторические вещи. В свое время очень тронула «Над пропастью в ржи» Сэлинджера. Хорошо по колпаку дали Оруэлл «Скотный двор» и Брэдбери «Вино из одуванчиков». Я люблю, когда литература оставляет послевкусие, заставляет неплохо призадуматься. А тут мощнейшая классика. Прочитать – «1984», «20 000 лье под водой» и «Маленький принц». На мой взгляд, самые яркие представители своих жанров. Из относительно нового, понравились «Марсианин», «В метре друг от друга» и «Благие знамения», как вышедший недавно отличный сериал, так и роман Геймана и Пратчетта.
ИБ: В первую очередь предпочитаю те книги, которые мне интересны, их даже не по разу перечитываю. В целом я всеядна. А из последнего, что прочитала и что понравилось – «Пищеблок» Алексея Иванова, «Записки психиатра» Лидии Богданович и «Дожить до весны» Натальи Павлищевой.
- Роман называют «лебединой» песней премиум-серии «Метро 2035», последней книгой которой, собственно, и станет «Клетка». Как думаете, с чем связано закрытие серии: падением интереса к постапу, коронавирусом или чем-то другим?
ИВ: - Пандемия и так стала для человечества своеобразным апокалипсисом. Нам еще аукнется, будьте уверены. Интерес… Скорее да. Ну представьте, сколько вышло уже книг, и большинство из них про Москву и область. А большая часть этого всего издательством берется для «затыкания дыр». Серию убили не пандемия и не конкуренция. А попытка издательства дожать из проекта все соки, плюс предоставленная возможность каждому непрофессионалу поучаствовать. Вот и все. Все смешалось в доме Облонских… Кони. Люди… Все… Нет единой планки качества. Все наслаивается друг на друга. У читателя глаза разбегаются, он начинает путаться. Отсюда проседают продажи, естественно, тексты и все остальное.
ИБ: - Если честно, я об этом никогда не думала. Все проходит, вот и это прошло.
- Можно ли ждать продолжения истории уже в серии «Метро 2033»? Если да, то когда?
ИВ: Сложно сказать. Своей «Атлантической Одиссеей» и несколькими рассказами я сказал в проекте все, что хотел. Куда уж больше. И так отработан такой массив текста и локаций. Хотя в моей Вселенной внутри «Вселенной», как я ее называю, осталось еще множество сюжетных линий и не раскрытых загадок, на которые, уверен, многие читатели хотели бы получить ответы. Но тем интереснее – пусть сами додумывают, что там и как. Да и подустал я от «Метро», мягко скажем. За столько-то лет. Но, как гласит пословица - от сумы и тюрьмы не зарекайся.
P.S: Каламбур с тюрьмой неплохо получился.
ИБ: - Я с этой историей закончила. Может, Игорь что-нибудь и напишет дальше, но… «это уже совсем другая история» (с) Л.Каневский.
