Экс-директор КРИКа: Я оговорил себя из-за беременности жены

2 ноября 2017, 19:35 | Репортеръ
2 ноября в Первомайском суде допросили Виталия Шмакова, задержанного по подозрению в получении 3 млн рублей. Его новые показания кардинально отличаются от изначальных.
Экс-директор КРИКа: Я оговорил себя из-за беременности жены
Фото: vk.com

В Кирове продолжается суд по делу бывшего гендиректора КРИКа, которого 30 мая задержали после встречи с Константином Ситчихиным. Виталию Шмакову вменяют получение взятки в размере 3 млн рублей за согласование сделки: АО «КРИК», окруженное долгами, обязалось передать права на достроенные квартиры по заниженной цене в счет погашения задолженности перед ООО «Гражданремстрой».

Сегодня прошел допрос Шмакова. Как и в деле Белых, сторона для облегчения работы секретаря суда подготовила письменную версию его показаний. Виталий Юрьевич, стоя у трибуны, довольно быстро читал с листа, как решал проблемы КРИКа, а Константин Ситчихин спрашивал, что еще там можно продать. В дальнейшем прокурор Евгений Черемисинов озвучил первоначальные показания Шмакова с признательными показаниями. Они отличаются столь кардинально, что мы решили привести их целиком.

Версия Шмакова. Показания для суда

«6 апреля 2017 года я был назначен на должность генерального директора АО «Кировская региональная ипотечная корпорация». Перед назначением со мной беседовала зампред правительства Ольга Куземская. Она сказала, что одной из главных моих задач будет решение проблем с имеющимися задолженностями общества. Я ознакомился с положением дел КРИКа: общая задолженность превышала 700 млн рублей, из них более 200 составляла просроченная. Общество находилось в тяжелом финансовом состоянии, почти все активы были в залоге у кредиторов.

В мае 2017 года ситуация продолжала ухудшаться, потому что напомнил о себе основной кредитор, нужно было выплачивать долг перед АИЖК по решению суда... Я прикладывал усилия для вывода предприятия из кризиса, вел работу по реструктуризации долгов, общался с подрядчиками.

В начале мая 2017 года ко мне обратился Ситчихин, с которым я познакомился на рабочей группе по контролю за капитальном ремонтом. Он являлся участником Общероссийского народного фронта, а я - кировского отделения «Молодой гвардии». Ситчихин предложил мне продать какому-нибудь инвестору участок на улице Преображенской, который находился в собственности АО «КРИК». Он сказал, что на этом можно подзаработать. По данному вопросу он несколько раз приезжал ко мне, проявляя настойчивость. У него на руке были часы с встроенной видеокамерой. Я осознавал, что он предлагает мне совершить преступление, поэтому сказал, что правительство уже нашло инвестора, которому будет продан участок.

После этого Ситчихин спросил, что еще из принадлежащего КРИКу можно продать. В тот момент обострился вопрос с ООО «Гражданремстрой», которое обратилось в Арбитражный суд с иском к нашему АО более чем на 3 млн рублей. Заседание было назначено на 29 мая 2017 года, и в интересах КРИКа необходимо было уладить вопрос в короткие сроки. С обществом «Гражданремстрой» контакт налажен не был, поэтому в переговорах я решил использовать связи с Ситчихиным.

21 мая тот организовал встречу с Михаилом Зверевым. <...> Никаких требований о передаче денежных средств я ему не высказывал. После данной встречи Ситчихин сказал мне, что на данной сделке можно заработать, сказал, чтобы я подумал.

Теперь я понимаю, что он раз за разом предлагал мне получить дополнительный доход для себя и для него. Мы встречались больше 10 раз в разных местах, в ходе каждой встречи он пытался меня [неразборчиво], особенно ярко это выражалось, например, в фразе «ты же пашешь с утра до вечера, надо и о себе подумать, ну и обо мне тоже».

22 мая 2017 мая на встрече с Ситчихиным я сказал ему, что решение с квартирами на Орджоникидзе принимает совет директоров. [Далее слышны только отдельные фразы: «необходимо передать Куземской (она была председателем совета директоров КРИКа - прим.) деньги для положительного решения вопроса»]. В действительности никаких договоренностей с Куземской не было, данными денежными средствами желал завладеть [неразборчиво].

<...> Представитель «Гражданремстрой» предложил уступить право требования на квартиры по цене 18 тыс. рублей. Такое предложения я не стал даже выносить на рассмотрение совета директоров, так как это причинило бы ущерб АО «КРИК», поставив его в еще более тяжелое положение. Переговоры были продолжены, мы пришли к рыночной цене в 28 тыс. 250 рублей.

<...> После 18 часов 29 мая Ситчихин позвонил мне, сказав, что может завтра сообщить новости [о ходе решения вопроса с ГРС]. Я согласился встретиться, думая, что он хочет еще раз обсудить передачу документов и переуступку прав.

30 мая Ситчихин стал активно настаивать на встрече. Я сказал ему, что у меня есть только пара минут перед форумом, который проводила «Единая Россия» по итогам праймериз. Думая, что Константин Сергеевич (вообще-то Шмаков называет Ситчихина только по фамилии, но из любви к синонимам мы позволили себе такую замену) будет предъявлять претензии по поводу суммы сделки или обсуждать процедуру с договорами, я взял с собой все документы.

Как только я сел в машину, он передал мне пакет со словами: «Как договаривались». Я был очень удивлен и сказал, что никаких договоренностей не было. Ситчихин начал говорить о покупке какой-то земли, пытался пояснить детали. Я пытался сказать, что мне ничего не надо и я не понимаю, о чем речь.

Понимая, что происходит какая-то провокация, я отодвинул пакет на сиденье машины (позже выяснится, что на пространство между водительским и пассажирским сиденьями), не касаясь руками его и не открывая. Я попросил Ситчихина выйти со мной из машины, чтобы он объяснил, что происходит. Как только я вышел, ко мне подошли сотрудники ФСБ и сказали, что я задержан за получение взятки. Никакой взятки я брать не хотел».

Не делая пауз, Виталий Юрьевич перешел к следующей смысловой части своих показаний: «В феврале 2017 года ко мне обратился один из членов ОНФ с предложением за денежное вознаграждение помочь на выборах. Я отказался, посчитав, что деньги платить не за что. Когда я заявился на праймериз, появился Ситчихин с предложением по земле на Преображенской и тем же ГРС. 29 мая стали известны итоги праймериз: я победил и стал кандидатом от «Единой России». Потом узнал, что Ситчихин тоже участвовал, но проиграл. Собрание по итогам праймериз было назначено на 16:00 30 мая. Поэтому я думаю, что он решился на провокацию, им руководит обида за поражение в праймериз».

От себя добавим (позднее это подтвердит и Константин Сергеевич), что Шмаков и Ситчихин были списочниками и проходили по разным территориальным группам - 5 и 16 соответственно. Таким образом, конкурентами в этой предвыборной борьбе они быть никоим образом не могли.

Практика получения взяток

Делаем перерыв. Шмаков сегодня был вторым допрашиваем. Первым вызывали Дмитрия Молчанова, который «выполнял функции водителя» подсудимого. Упоминаем мы об этом только из-за разницы в их поведении при ответах на вопросы - ничего кардинально нового свидетель не сообщил. Если Дмитрий Дмитриевич почти полностью развернулся к прокурору при ответе на его вопросы, то Шмаков, стоя за трибуной, смотрел исключительно вперед.

Вообще желанием поговорить он не горел, повторяя прокурору: «Я это уже указал в своих показаниях, но для вас повторю». Позже Шмаков взял 51 статью, но изначально заявлял: он готов отвечать на вопросы обвинения, только если они будут касаться рассматриваемого дела.

- Виталий Юрьевич, когда Вы стали подозревать Ситчихина в двойной игре, в нечестности, почему Вы продолжили общение с ним? - спросил у Шмакова его адвокат Олег Вокуев.
- КРИК находился в очень тяжелом положении, и я использовал любые методы, чтобы как-то наладить работу общества, - объяснил тот.

«В апреле 2017 года мы не пришли к конкретной сумме по ГРС (цене квадратного метра для квартир на Орджоникидзе - прим.), какие суммы предлагали, я не помню», - отвечал Шмаков прокурору. Такая неконкретность, по его словам, обусловлена тем, что ГРС был лишь одним из кредиторов, причем не самым серьезным: в коридоре перед кабинетом Шмакова все время была очередь, все хотели получить свои деньги, и подсудимому «приходилось разговаривать на повышенных тонах».

- Что значит в вашей с Ситчихиным переписке фраза «дети-сироты»? - перешел к следующему вопросу Черемисинов.

- Не помню, - сказал Шмаков.

- А кто начал использовать этот термин?

- Не знаю.

- А почему Вы деньги, которые Вам передал Ситчихин, сразу ему не вернули, если, как Вы указали, никакой договоренности не было?

- Я вернул. Положил пакет на сиденье. На какое именно? Между пассажирским и водительским, туда. Я тогда уже понял, что идет какая-то провокация, поэтому не стал трогать. Если бы я стал ему отдавать этот пакет, там бы остались мои отпечатки.

- А Вы до этого интересовались практикой получения взяток? - заинтересовался Евгений Николаевич: перед этим подсудимый рассуждал о практике ФСБ метить вещи спецкраской.

Виталию Юрьевичу вопрос не понравился, и адвокату пришлось просить о перерыве, чтобы его подзащитный чуть остыл. После этого Евгений Николаевич начал зачитывать показания Шмакова, данные им изначально.

Версия Шмакова. Показания на первых допросах

30 мая. «Мне сообщено, что я подозреваюсь в преступлении, предусмотренном частью 6 статьи 290 УК РФ. <...> С Константином Ситчихиным я знаком, мы ранее общались по рабочим вопросам. В ходе нашего общения я предложил ему за 5 млн рублей обеспечивать возврат задолженности АО «КРИК» перед обществом «Гражданремстрой» в сумме около 63 млн рублей путем передачи права требования на 43 квартиры в недостроенном доме на Орджоникидзе. В противном случае у ГРС возникли бы проблемы во взыскании задолженности.

По моему предложению в автомобиле Volkswagen Touareg, принадлежащему Ситчихину, около дома на Герцена, с 14 до 16 часов я получил от Константина Ситчихина по моей инициативе часть денежных средств в сумме 3 млн рублей. Подробные показания готов дать позднее».

31 мая. «Полностью согласен с предъявленным обвинением. <...> Я решил получить взятку от представителей общества «Гражданремстрой» в размере 5 млн рублей, для чего решил выйти на них через своего знакомого Ситчихина. Я инициировал встречу с ними через Ситчихина, который решил оказать мне безвозмездную помощь. Я предложил Звереву в присутствии Ситчихина [схему с квартирами на Орджоникидзе], через несколько дней я встретился с Ситчихиным, сообщил ему, что для решения вопроса с ГРС необходимо передать мне 5 млн рублей наличными.

Я зашифровал взятку фразой «дети-сироты», Ситчихин понял меня, в дальнейшем мы использовались этой формулировкой. <...> Совет директоров принял решение об одобрении сделки с ГРС. Я попросил Ситчихина передать мне часть взятки в размере 3 млн рублей, в противном случае могут быть проблемы с заключением сделки, так как я мог не подписывать договор, что входило в мои полномочия. <...>

30 мая я, действуя из корыстных побуждений, незаконно лично получил от Ситчихина часть желаемой взятки в размере 3 млн рублей, желая получить общую сумму взятки в размере 5 млн рублей».

10 июля, протокол дополнительного допроса. «Данные мной прежде показания я помню и хотел бы их дополнить. Я был назначен на должность генерального директора... » Продолжение этой версии можно прочитать в пункте «Версия для суда».

Очная ставка

На оглашение этих материалов из коридора пригласили члена ОПКО Константина Ситчихина. Но перед этим Виталий Шмаков объяснил имеющиеся в его показаниях противоречия: «Я был вынужден оговорить себя, так как следователь сказал: «Подписываешь показания - едешь под домашний арест, не подписываешь - едешь в СИЗО». В тот момент у меня была беременная гражданская жена, и я понимал, что из СИЗО никак не смог бы ей помогать. И в СИЗО я никогда не находился, поэтому чисто по-человечески был напуган».

Константин Сергеевич сел, и прокурор начал зачитывать материалы очной ставки:

Ситчихин: «Инициатором наших встреч был Шмаков. Иногда ему звонил первым я, иногда он. Я до конца был уверен, что Шмаков откажется от требования получить взятку, и периодически звонил ему с предложением урегулировать вопрос. 29 мая мы договорились, что деньги я передам после изучения договора цессии. 30 мая я сначала написал, а потом позвонил Шмакову, так как на тот момент сотрудники правоохранительных органов уже подготовили требуемую сумму взятки».

Шмаков: «Я подтверждаю данные (Ситчихина) показания частично. До апреля мы были знакомы только визуально, после моего назначения он проявил желание общаться более близко».

Ситчихин: «Показания Шмакова (об участке на Преображенской) я не подтверждаю и настаиваю на своих».

После этого вопросы вновь вызванному свидетелю начала задавать сторона защиты. Отвечая, Константин Сергеевич прокомментировал и версию Шмакова про обиду за праймериз: «На выборах «Единой России» я шел по спискам, не как одномандатник. Мы со Шмаковым были в разных территориальных группах. В итоге я все равно был в списках, шел по 16-ой группе. По какой был Шмаков, я не интересовался».

Услышав это, Виталий Юрьевич усмехнулся и сделал жест, который можно трактовать как «ну да, конечно» или «все с тобой понятно». Свидетеля скоро отпустили, стороны вернулись к исследованию доказательств.

Читайте по теме КРИК в Кирове
Дело «КРИКа»: представитель потерпевшего не смог ответить на большинство вопросов
В Кирове прошло первое заседание по делу «КРИКа» с Белых
Елена Ковалева сможет сменить статус на «подозреваемую»?
Комментарии (6)К последнему
Гость_Петросян | 2 ноября 2017, 19:47 #
Молодец, садись пять!(условно)
Гость_лесник | 2 ноября 2017, 21:08 #
Крутится вражина как уж на сковороде!
Гость_Фадеев | 2 ноября 2017, 23:51 #
ЗаПомоенное говнище из МГЕР. Антон Помойка, основатель кировской МГЕР, будучи посредником в передаче взятки заПомоенному вороватому губеру, сдал его с потрохами. ЗаПомоенные ублюдки и взяточники, не смейте называться Молодой Гвардией! Настоящая Молодая Гвардия - это погибшие от рук фашистов герои комсомольцы Краснодона, но никак не вы, Помойные крысы.
Комментарии закрыты в связи с истечением срока актуальности материала
Читайте в СМИ