История одного рабовладельца

Отсидев по приговору суда «от звонка до звонка» 20 лет, Александр Михеев, едва закрылись за ним ворота кирово-чепецкой ИК-11, отправился в Москву, где затерялся в гуще приезжего народа. Но регулярно появляется в «Одноклассниках», выкладывая свои фотографии с подругами и застольями и публикуя стихи собственного сочинения:

«Кипит тихонько жизнь в Полянах.
Нет в мире лучше городка.
Где прожил жизнь, где пережил сполна.
И какой бы мы Поляны дырой не называли,
Обратно возвращаемся всегда».

Историю ныне 51-летнего Александра Михеева, подельника изувера и недочеловека Александра Комина, державшего в 15 метровом бункере женщин, которым собственноручно выколол на лбу слово РАБ, в конце 90-х знал не только каждый россиянин. Михеев появлялся на экранах телевизоров так часто, как могли себе позволить российские и иностранные телекомпании, точнее, исправительные учреждения, не всегда охотно идущие на контакт со СМИ. Причем в каждом интервью, как и в последнем для НТВ - за два года до окончания срока, Михеев твердил одно: «Раскаиваюсь в содеянном, но был запуган». Хотя его бывшие сокамерники говорят, что осужденного Михеева, с погонялом Крыша, вряд ли кому-то удастся запугать.

«Крыша всегда говорил, что начал работать с Коминым потому, что тот его запугал... Только никто не верил. Характер у него твердый и жизнерадостный, руки откуда надо растут. Врал наверное, что по образованию инженер. Очень любил книжки читать, особенно стихи - свои тоже, и мечтать о женщинах».

«Мое сердце для тебя открыто
Словно дверца в славный, чудный мир.
Будет суета и грусть забыта.
Я волшебник, а не маг-факир».

Кому рыли бункер

Еще в начале 90-х, когда Александр Михеев познакомился с Коминым в кочегарке, где оба работали, он заслушивался историями будущего подельника. Запомнилась та, услышанная Коминым, в 18-летнем возрасте попавшем в зону за хулиганство, от бывалого зека, который рассказал, как зарабатывал на воле. Якобы держал у себя в подвале нищего художника и продавал его картины и иконы, «написанные за еду».

История Михееву запомнилась, и, когда Комин предложил «держать рабов», сразу же согласился. С маниакальным упорством почти пять лет они под гаражом Комина копали 9-метровую штольню и бункер.

13 января 1995 года в гараже появилась первая рабыня — Вера Толпаева, которую будущий рабовладелец напоил водкой с клофелином и, засунув в коробку из под телевизора, опустил под землю.

Сначала Толпаева была «примерной узницей», с которой Комин удовлетворял свои властные и сексуальные амбиции, но к швейному делу, а рабовладелец решил, что женщины будут шить трусы и халаты, была неспособна. Толпаева же порекомендовала вторую жертву - портниху Татьяну Мельникову, которая оказалась женой бывшего сокамерника Николая Малых. Напоив обоих снотворным, Комин отправил швею в гараж, а Малых, раздев догола, выбросили спящим на 20-градусный мороз. Его тело обнаружили через неделю. У правоохранителей подозрений не возникло: бывший уголовник выпил лишнего, заснул на улице и насмерть замёрз.

Затем в гараже появилась Татьяна Козикова, и кооператив заработал по-стахановски - каждый день по 30 халатов с работницы. Следующей стала Оксана Назимова - взрослая девушка с разумом пятилетнего ребенка. Ей все казалось, что учится в каком-то кружке, а Александр Николаевич ее добрый учитель. Вскоре секс-рабыня, неспособная к обучению, надоела обоим, и Комин, влив ей в глотку тормозную жидкость, выкинул на улице по дороге к моргу. В покойнице родные едва узнали свою дочь и сестру: бритая, худая как из концлагеря, - которая была уверена, что весь мир ее любит.

Герб рабовладельца

Подземный кооператив трудился ударно: халаты и трусы Комин сбывал на рынках и предприятиях. Комин в зените предпринимательского успеха. Кроме обычной продукции невольницы шьют ризы для местных священников и ткут иконы. Также Комин заставил их выткать огромный герб России, который пытался продать в администрации Вятских Полян и руководству местной милиции. Но денег в казне не оказалось.

Тогда же потребовалась мужская сила для земляных работ. И в гараж приволокли пьющего 37-летнего Евгения Шишова, бывшего десантника, который отказался работать. За что был демонстративно поджарен на электрическом стуле коминской конструкции. Причем, убивали его все вместе: рабовладелец решил «повязать компанию смертью».

Обмотав Шишову ноги и руки оголёнными проводами, Комин подключил их к розетке и заставил Толпаеву и Мельникову нажать на два выключателя одновременно. Как рассказал следствию Александр Михеев: «Он так - аааа!.. И всё... Вы знаете, быстро»... Тело Шишова подняли на лебёдке наверх, и голым выбросили в лесу.

Тогда Мельникова и Козикова решились на побег. Осуществить план было сложно: лестница, ведущая наверх, была обесточена только тогда, когда Комин находился в гараже. Улучив момент, женщины заперли мучителя в одной из комнат, но убежать не успели. Хозяин вырвался и подавил бунт. Он предложил на выбор: либо разрезать женщинам рты до ушей, либо сделать им на лицах клеймо РАБ. Они выбрали второе. После чего режим содержания ужесточился: когда Комин заходил в гараж, он давал сигнал лампочкой, и узницы надевали на себя ошейники и кандалы.

В январе 1997 года у Александра Комина новая рабыня — 22-летняя Ирина Ганюшкина, а Толпаева приговорена к страшной смерти - накаченная «тормозухой», женщина умирала несколько часов. Вскоре 45-летний изувер влюбился в Ганюшкину, которую до того пытался «искусственно оплодотворить» с помощью шприца - чтобы рожала ему рабов. Женщина, уже имевшая к тому времени маленькую дочь, притворилась, что чувства взаимны. Но 21 июля 1997 года, улучив момент, когда маньяк покупал ей свадебное платье, сбежала.

В полиции ей долго не верили, но, когда Ганюшкина указала на портреты потерявшихся женщин, которые сейчас в бункере, решили рабовладельцев брать. 11 июня 1999 года суд приговорил Александра Комина к пожизненному заключению. Но после вынесения приговора он прожил лишь четыре дня, в камере его нашли со вскрытой паховой артерией.

Ирина Ганюшкина всегда была уверена, что рабовладельцу помогли уйти из жизни. Александр Михеев получил 20 лет лишения свободы с отбыванием первых пяти лет в тюрьме.

Дальнейшая жизнь рабынь, по их мнению, была еще хуже, чем под землей - их хотя бы кормили. Женщины спивались, получая в забегаловках стакан за демонстрацию татуировки и шрамов от избиений, рылись на помойках в поисках еды. На работу их не брали, отказывая даже в самой черной и грязной. Промучившись так несколько лет, Мельникова и Козикова скончались «от сердца».