Дело «брачного афериста»: страдающая мать Буйских и не видевший денег Палкин

Половина одиннадцатого утра. В зале заседаний СМИ, потерпевшая Юлия Буйских и ее родственница, обсуждающие собачек и «негодяя» Палкина. Когда собачки себя исчерпали, женщины перешли на детей: Юлия, совершив видеозвонок старшему ребенку, демонстрировала остальным младшего. Под умильное «Мироша!» и ответное «Баба!» прошло еще несколько минут... Но вот, однако, заходит судья.

Напомним, дело «брачного афериста» Романа Палкина, обвиняемого в мошенничестве, краже и причинении легкого вреда здоровью, дошло до стадии прений сторон, однако заседание началось не с этого: вначале суду были представлены различного рода дополнения. Так, прокурор и адвокат Палкина обращали внимание на данные ранее свидетельские показания, а Юлия Буйских показывала судье фотографии букмекерской конторы и своего шкафа (где хранились шубы), апеллируя к тому, что не интересуется его состоянием в летнее время года. После повторного оглашения части показаний Юлии и ее отца Буйских продемонстрировала пересланные ей в соцсети сообщения от женщины, которая якобы училась с Палкиным до 9 класса и характеризует его отрицательно.

После этого был объявлен первый перерыв, во время которого мать Юлии заявила: ее дочь оскорбил Олег Катков, также присутствующий на заседании. В дело вмешалась сама Буйских, и кто знает, чем закончилась бы словесная перепалка, если бы не приставы, которые развели их по разным сторонам.

7 лет за шубы, удары и мошенничество

Первой в прениях стала сторона гособвинения, чью позицию можно, в общем, проследить по словам Юлии Буйских в прошлых материалах. В зале звучало, что Роман Палкин убедил Власовых (родителей Юлии) в необходимости заложить квартиру, а затем и продлить договор займа, что те добровольно (но не читая) все оформили, из-за чего «им был причинен ущерб в значительном размере», плюс на их плечи легли проценты по займу.

Ввел в заблуждение Палкин и Осколкову, бабушку Юлии, в результате чего та подписала доверенность на его имя, и ее квартира тоже оказалась в залоге. Получив деньги, Палкин якобы не спешил их возвращать, и пенсионерка, у которой «подошла очередь на протезирование», буквально умоляла мужчину отдать долг. Только после этого Роман вернул ей частями 40 тыс. рублей, более 50 же тыс. так и остались у него.

«Создавая видимость ведения бизнеса, Палкин отдал Каткову и Елькину часть долга, - зачитывал прокурор. - Он не имел постоянного источника дохода, но утверждал, что никого не кидал и все отдаст, пока же не может: то деньги не перечислили, то трудности с Яндекс.Кошельком. Только из-за обещания выплаты высоких процентов Палкину и предоставляли деньги».

Чтобы получить очередной заем, «брачный аферист» отнес шубы в ломбард в качестве залога (две «норки» оценили в итоге в 400 тыс. рублей). Когда Юлия обнаружила пропажу шуб, произошла ссора, и «Палкин ударил ее кулаком по лицу, после чего нанес не менее 5 ударов по ногам». Кстати, по по словам Юлии, в больницу на Менделеева она обратилась не сразу, «потому что у детей я одна». А врач не помнит ее, так как «каждый день у него много пациентов».

Под шепот из зала «Вот ведь аферист какой!» прокурор попросил назначить Палкину по совокупности преступлений наказание в виде 7 лет колонии общего режима.

«Неужели никто не видит наших страданий?»

Далее слово было предоставлено потерпевшей по делу, Юлии Буйских. Выйдя к трибуне, она долго «собиралась с мыслями». Наконец, изящно стирая слезы, она дрожащим голом выразила «благодарность следователю и судье» и извинилась перед своими родственниками за то, что «ввела в семью этого подлого человека». Объясняя, почему она и прочие женщины попались на его удочку, Юлия сказала: «Он умеет вводить в заблуждение. Невозможно не поверить человеку, который просит твоей руки и принимает твою дочь как родную».

Сам Роман Палкин из-за решетки безучастно взирал на происходящее, слушая, что «все свидетели дают правдивые показания, так как придумать такое невозможно, рассказать одну и ту же суть бизнеса Палкина невозможно, не будучи знакомыми между собой».

«Он пользовался моим именем для взятия займа, водил мою машину, пускал пыль в глаза кредиторам, - всхлипывала Юлия. - А сама я никогда не занималась собственным бизнесом и не имею представления о том, что такое парфюмерные масла». Повторяя на разные лады, как Роман умеет убеждать, она подчеркивала: «Я воспитала двоих детей и горжусь ими, я представила грамоты, свидетельствующие о том, что я хорошая мать. Чтобы поднять их, я работала на двух работах. Ни родители, ни я не хотели что-то заработать на этих сделках, мы хотели просто помочь своим детям».

Среди риторических вопросов («Где мораль и нравственность? Неужели никто не видит наших страданий?») и пафосных восклицаний («Он превратил мою жизнь в ад! Он опасен для общества!») звучала характеристика Палкина как человека, не умевшего и не желавшего работать, сидевшего дома, выпивавшего и собиравшегося с друзьями.

Будучи несколько раз остановленной судьей (ввиду того что отдельные ее высказывания не исследованы судом), Буйских рассказала об отце: «Отец вскрыл себе вены, оказался в психдиспансере, нам урезают пенсии, отбирают квартиру, а ему (Палкину - прим.) все равно!». В конце выступления она заявила, что боится Романа, боится, «что он снова ее изобьет, что похитит сына», к которому, как Юлия указала чуть раньше, Палкин уже давно не проявлял никакого интереса.

Более высокую ноту взяла мать Юлии Светлана Власова. Выйдя к трибуне без всяких листочков, она, почти не сдерживая слез, несколько раз повторила: «Мы честные, добрые, порядочные люди, и наша вина лишь в том, что мы поверили Роману». Оказалось, женщина писала Палкину в СИЗО, давила на ребенка: «Твоему сыну нужен честный, порядочный отец, и у тебя еще есть время одуматься. Может быть, твой сын когда-нибудь простит тебя, когда-нибудь ты сможешь его увидеть?»
Напоследок Власова напомнила, что «никаких денег» они не видели и вообще «прошли полиграфы и все очные ставки».

Детализация звонков против Буйских

Во время второго перерыва обошлось без эксцессов, только бабушка Юлии, подходя к представителям более-менее нейтральных сторон, жаловалась на 50-процентные вычеты из пенсии. Кстати, как и мама Буйских, она возмутилась тем, как можно защищать «такого страшного человека»: «Это ж сколько им заплатили-то, ...».

Выступила и адвокат Олега Каткова, считающая, что вина Палкина не доказана, и просящая вынести тому оправдательный приговор. Указывая, что показания потерпевших непоследовательны и противоречивы, она представила дело с поездками в регпалату с другой стороны. Итак, во-первых, Юлия «активно участвовала в уговаривании родителей», во-вторых, «она сама приезжала к Каткову».

Опираясь в том числе на детализацию звонков, адвокат отметила: в первый визит в регпалату (когда закладывали квартиру Власовых), Палкина там не было вообще, и деньги он не получал, что подтверждается свидетельскими показаниями и данными оператора (местоположение другое в этот момент). Против того, что Власовы не знали о снятии обременении с квартиры, также говорит детализация.

«К Елькину с просьбой о займе оба раза обращалась Юлия, она же привозила пакеты документов на квартиру, а в регпалате Катков объяснил Власову все условия договора и убедился, что его тот его понял насчет процентов и штрафов, - четко говорила женщина. - А деньги Катков в оба визита в регпалату передавал лично Власову. Олег Катков не мог не знать, кто именно должен получать деньги при заключении договора займа». Кроме того, сам Александр Власов признавался, что квартиру закладывает для дочери, которая впоследствии и приносила проценты по договору.

Что касается квартиры Осколковой, то адвокат не стала отрицать: Палкин действовал по доверенности, однако пенсионерка сама заявляла, что деньги нужны внучке «на квартиру». «Она понимала, что может лишиться своей квартиры, но говорила, что ей все понятно относительно сделки». В позициях же Власовых и Буйских она усмотрела заинтересованность, что не удивительно: этот суд - их почти единственный шанс вернуть жилье.

Палкин, отметила она, и не отрицает, что брал кредиты и периодически их отдавал, но он не скрывался от своих кредиторов. Что же касается побоев, то и здесь вина Романа «не нашла своего подтверждения», так как Юлия сама меняла дату нанесения ей ударов.